Пестрая бабочка. Боги и не боги - Страница 232

232

— Далеко. На ноги вот это, дорогая.

Перед моим носом повертели бархатную туфельку, усыпанную маленькими кусочками хрусталя на умопомрачительно тонком и высоком каблуке. Да в нем сантиметров десять, не меньше!

— На этом, что можно ходить? Серьезно?

— Обувай, давай, — с иронией отозвался безумный бог, — по карнизам она гуляет, а на шпильки встать не может, видите ли.

— Откуда про карниз знаешь? — поморщилась я, делая первые неуверенные шаги, и подумывая, не предложить ли Дэвлину добавить эту обувь в арсенал его Палача.

— Так получилось. Глупая ты еще. И наивная.

— Какая есть!

— Так, — он повертел меня перед зеркалом, щелкнул пальцами и создав на голове совершенно умопомрачительную высокую прическу, — сойдет. Пора топать.

— Можно своим сказать, что я ушла?

— Записку оставь тут, что ты со мной. Мы быстро.

Я снова послушалась, написав на листе бумаги пару строчек. Крокодил тем временем сотворил себе такой же наряд, какой был на его статуе в далеком храме на тропическом острове, «костюм тройка», как он это назвал, плюс, маленькая полукруглая шляпа, монокль и трость. Он напустил на себя чопорный вид пожилого герцога, обнаружившего в супнице муху, и внезапно приобрел лоск и элегантность, которым позавидовал бы любой столичный аристократ. И перетек в человеческую ипостась: тонкие черты лица с чуть крючковатым носом, серебряные волосы и серебряные же глаза со зрачками-ромбами.

Шаггорат подхватил меня на руки и спрыгнул с подоконника на улицу. Вокруг нас мгновенно сгустился радужный переливчатый туман. Он поставил меня на ноги, и следующий шаг вывел нас… к порогу дворца Хэль, от вида которого меня натурально передернуло. Безумный бог галантно предложил опереться на его локоть, и я с облегчением уцепилась за него.

— Боишься? — поинтересовался он негромко.

— Нет, — чистая правда, надо сказать, страха не было, только тихая холодная ненависть к долбаной богине, чьи орды отправили в лазарет самых близких мне существ.

А еще немного мстительного предвкушения: хотелось посмотреть на ее лицо, когда она нас увидит.

Мы вошли в широкие распахнутые ворота, стояла мертвая тишина, только каблуки звонко цокали по отполированному белому полу, до постукивала тонкая черная трость.

— Ау, красавица! Кто дома есть? — громко позвал безумный бог, нарушая торжественную тишину.

Новые стражницы шарахнулись от него в стороны, как вспугнутые выстрелом птицы.

— Значит, есть. Здорово, старушка! Как жизнь?

Богиню Смерти перекосило: это было видно даже под маской, а пальцы натурально впились в каменные подлокотники. Она встала со своего трона, но ничего не успела сказать.

— А я к тебе! Посмотреть, как ты тут домишко отстроила за все эти годы. Ниче так, кстати. Стильненько. Вина нам с подружкой предложишь? А то смотришь, будто не родная.

Хэль не стала спорить, хотя от ярости богини даже воздух вокруг нее дрожал. Стражницы по одному движению ресниц мгновенно поставили перед нами кубки. Три. Наполненные какой-то серебряной густой жидкостью, похожей на ртуть. Шаггорат щелкнул пальцами и создал пару кресел и коробочку с сигариллами.

— Позволишь нам присесть? — дружелюбно спросил он у хозяйки дворца.

За фасадом самой вежливой улыбки всегда скрывается самая тонкая издевка.

Потом крокодил аккуратно пододвинул мое кресло, помогая сесть, опустился на мягкое сидение сам, прикурил две сигариллы и протянул мне вежливо одну. Я-то, конечно, курить бросила, но сейчас, пожалуй, об этом можно было забыть: не каждый день выпадает подразнить Смерть — лично.

— Знаешь, выходить в мир живых — это вообще дурацкая шутка, — без предисловий начал широко ухмыляющийся безумный бог, откидываясь на спинку кресла и пуская к потолку кольца вишневого дыма.

— Тебе-то не все равно? — холодно поинтересовалась Хэль, тоже присаживаясь к столу.

— Вообще-то нет. Там наверху такой веселый кипеж начинается, если бы я из-за тебя не смог бы досмотреть до конца… Да я бы просто в ярость впал. Я ты же знаешь, какой я бываю в ярости? Да, старушка? — голос безумного бога стал мягким, как у доброго дядюшки, и вкрадчивым будто крадущаяся на мягких лапах кошка.

Хэль молча кивнула. О, с каким бы удовольствием она выщвырнула этого нежданно вернувшегося монстра обратно за пределы мира. А меня держала бы прикованной к дереву с большим муравейником, заставляя наблюдать, как она на моих глазах убьет каждого, кто хоть немного мне дорог, пока хищные насекомые медленно обгладывали бы плоть с костей наглой смертной. Эти мысли обожгли мое сознание и пропали. О как.

— Тогда давайте же выпьем за то, что все закончилось хорошо! — продолжил юродствовать крокодил. — Я — не в ярости, Кристина — жива, а тебе скооперировавшись не настучали по шапке. Ой, прости. Ты же только перья носишь, — он щелкнул себя по полям собственной шляпы, — че-т я не то опять несу, да? Ну? Вздрогнули!

Зачарованная происходящим, абсолютно уверенная, что мне это снится, я чокнулась кубком с двумя… двумя…

Да ё-моё! Ну, Шаггорат. Хэль заставила себя отпить глоток под взглядом безумного бога. Напиток, кстати, был потрясающе вкусным, холодным, обжигающим, со вкусом мяты и запахом весенней листвы, от него в момент зашумело в голове.

— И что? — богиня откинулась на спинку, скопировав позу крокодила. — Теперь ты скажешь, чтобы я оставила эту смертную в покое?

— У нее есть имя.

Хэль снова передернуло, она оскалилась, покивала, и, похоже, заменила в своих мыслях муравьев на могильных червей.

232