Пестрая бабочка. Боги и не боги - Страница 27

«Щит?» — коротко, по-деловому спросил Шепот.

«Не успеваем».

Как-то Дэвлин после перестрелки в моем поместье битый час вдалбливал мне в голову: стреляют — не стой столбом. Двигайся. Прячься. Так что я скатилась с Мухи, метнулась вбок, ища хоть какого-то укрытия среди золотистых колосьев. Мелькнула мысль, не попали бы в лошадь! Но своя жизнь все-таки дороже, инстинктивно — дороже. Стебли хлестнули в лицо, а ноги заскользили по жирному влажному чернозему, так что я едва не упала на четвереньки, но все-таки устояла, и попыталась, пригнувшись, отбежать подальше. Нужно спрятаться, осеннее поле — неплохой вариант, только бы огонь сильно не разгорелся.

— Стойте! — закричал кто-то из охотников. — Немедленно опустите оружие, именем принца Найса!

Вот и ладненько, пусть они там пока разбираются, а я пока… Мертвяки!!

Правое плечо вспыхнуло огнем, а рубашка мгновенно намокла. Я упала на левый бок и взвыла от боли, чуть не теряя сознание. Что ж вы такие меткие-то, уроды?! Так! Что делать… Что делать? Я, не вставая с земли, ломая, сминая тугие колосья еще не убранной пшеницы, попыталась обернуться и оценить ущерб. Из руки торчал деревянный болт и щетинился коротким белым оперением. Вытаскивать нельзя, кровопотеря от этого будет еще хуже, это даже я понимаю. А еще текла кровь, уже сильно намочив пробитый рукав рубашки. Тянуло дымом с подожженного поля, пахло озоном со сладковатыми тошнотворными нотками свежей открытой раны. Собраться. Собраться… Лусус, кстати, от этого зрелища тихо пискнул и лишился сознания. В голове стало удивительно тихо и пусто. Насквозь пробили. Хорошо, можно, например, сломать стрелу и вытащить. Как у нас пальцы? Шевелятся. Кажется, кость не сломана и никакие серьезные нервные узлы не разорваны. Плохо, что рука на сей раз — правая. Но что ж оно так хлещет-то? И боль. Дикая боль.

Да уж. Я создана, чтобы влипать в такие истории, вот прям, чувствую, что это — мое.

Надо закусить губу, чтобы не кричать. Только не паниковать. Мы сейчас со всем разберемся. Я же не могу умереть… так? Непонятно где, без друзей… В ответ на эту мысль в ушах забили барабаны — здравствуй, адреналин, одновременно, немного притупляя боль сработал дофаминовый механизм. Уже хорошо, это дает мне дополнительную пару минут. Но что же делать? Я попыталась приподняться на локте, голова отчаянно закружилась, а по лбу поползли отвратительные капли холодного пота, норовившие попасть в глаза. Следом пришла тошнотворная слабость — отвратительное предобморочное состояние пока что еще скорее от страха, чем от потери крови, и все это время я продолжала машинально ощупывать скользящими пальцами древко стрелы. Какая-то часть моего сознания просто отказывалась верить, что это действительно происходит…

Соберись уже, Крис! Где-то в седельных сумках должно быть какое-нибудь лечебное зелье, Эрик вбил мне в голову, что без таких запасов лично мне вообще нельзя выходить из дому. И как там, кстати, Муха? Жива, уже хорошо. Вон, кто-то ее даже за повод поймал.

На фоне моих переживаний, где-то там далеко — бой закончился.

Ко мне, давя сапогами будущий урожай, подбежал человек в синем камзоле с изящной серебряной вышивкой. Я попыталась рассмотреть его, но глаза слезились, и все вокруг было как в туманной пелене.

«Говорить буду я», — отрезал Шепот, и я охотно согласилась отдать бразды правления порождению собственной шизофрении. Худшему из двух.

— Как вы, госпожа? — с волнением в голосе спросил охотник, падая рядом на колени, не пожалев дорогих замшевых штанов — на них мгновенно появились буро-черные пятна. — Свет небесный! Да тут крови!..

Он разорвал пострадавший рукав рубашки и тоже уставился на оперенное древко, торчавшее из моего тела. Весь его вид выражал готовность и желание что-то предпринять, но он, похоже, боялся причинить мне боль и из-за того — чуть замешкался.

— Стоп, — оборвала я его, с трудом выдавливая из собственного горла слова моего второго внутреннего голоса, оказавшегося внезапно таким полезным, — сделайте, что я вам скажу, пожалуйста.

— Конечно… — немного опешил мужчина, бьюсь об заклад, он ожидал, что я просто потеряю сознание и предоставлю ему разбираться с происходящим единолично.

— Дайте мне седельные сумки, они на моей кобыле. Да, вот эти, бросайте сюда. Расстегните вот эту пряжку. Отлично.

«Мы, кстати, так и не знаем, не среди врагов ли мы».

— Вы точно знаете, что делаете? — осторожно спросил нежданный спаситель, наблюдая за моей попыткой приподняться на локте.

— Да. Спасибо. Помогите мне немного…

Мужчина, как мог осторожно, придерживал меня за плечи, помогая сесть, и я невольно обратила внимание на его ногти: короткие, но идеально отполированные, а еще моя кровь уже успела залить его белоснежные манжеты из рондского кружева. Я, привалившись к нему спиной и чуть не скрипя зубами, вытащила с третьей попытки из сумки гнарловскую скатерть и флакон «Клеверной эссенции», которую подарил мне гениальный алхимик и без пяти минут каторжанин — мэтр Ганн, извлеченный нами когда-то из тюрьмы по просьбе помолодевшего мэтра Наргина. Так, похоже, сейчас я начну терять сознание. Давай, давай тело, еще немного. Обещаю потом тебе пьянку, баню и безумную оргию, только выдержи. Я растянула угол скатерти и потребовала у нее бутыль настойки — самой крепкой. Вокруг меня собралось уже четверо мужчин, не слишком понимающих, что происходит и от этого как-то мнущихся на месте. Лица молодые, мельком отметил Шепот, и вроде не отмеченные явной печатью порока, ядовито добавил он же. Охота, дорогая одежда, тонконогие кони благородных кровей — дворяне. А у двоих тоже арбалеты, вот почему они так шустро с балахононосцами разобрались. И, думаю, должны быть амулеты от магии. Повезло мне. Наверное.